Кто посидел на печи в доме, тот считался уже не гостем, не чужим, а своим человеком. О счастливчиках говорили, что они в печи родились. Если пропала скотина или кто-то из домашних не вернулся ко времени домой, и звали в печную трубу. В ходу была пословица: «Печь нам мать родная». Печи не просто придавалась женская суть, но и отдельные части её назывались так же, как части тела человека: «чело», пеки», «ноги», «плечи». С печью связывались и самые главные обряды жизненного цикла — так люди проживали свои «круги времени» в домашнем пространстве. Когда к девушке приходили сваты, она залезала на печь; спуститься вниз означало согласие выйти замуж, перейти к другому очагу. Завершая свадебный обряд, бросали в печь пустой горшок и приговаривали: «Сколько черепков, столько молодых ребят». Новорождённого мыли со словами: «Расти с брус вышины да с печь толщины». 

Слабеньких детей в печи символически «перепекали»: если «не допёкся» в материнской утробе, то сделает это в печи. Не обходился без печки даже похоронный обряд: когда умирал в доме человек, открывали заслонку в трубе, чтобы душа вылетела. Особым смыслом наделялось буквально всё, что находилось в домашнем пространстве, даже мусор. Слова поговорки «сор из избы не выносят» имели вполне конкретное магическое значение: будешь сор выносить, оставишь следы из дома снаружи, а по ним можно наслать порчу.  

Так граница усадьбы становилась границей «одомашненного» пространства. Кочевые народы — монголы, алтайцы, казахи, киргизы, туркмены, буряты, калмыки, татары — имели совсем иной тип жилища, нежели славяне. Во-первых, оно было круглым, без углов и прямых стен, во-вторых — временным. Юрта прекрасно приспособлена к степному климату с сильными ветрами и перепадами температур. В жару приподнимают нижние края войлока, и тогда она хорошо продувается. В зимние холода плотный войлок не пропускает ветер, а круглая форма делает юрту легко обдуваемой. Порой кочевники вынуждены