Дом, воплотивший счастливое существование юности, любовь, благоденствие, рассчитанное чуть ли не на бессмертие, через простой перечень вещей предстаёт в «Укрощении строптивой»:

Дом городской мой серебром заставлен,

И золотой посудой, и тазами

Аля омовенъя рук её нелепейших.

Он весь увешан тирскими коврами;

Полны люнет ларцы слоновой кости,

А в кипарисных сундуках — наряды,

Тончайшее бельё и балдахины,

Турецкие подушки с жемчугами,

Венецианское шитьё златое,

И утварь медная, и всё, что нужно...

Эта модель создания эдема для любимого существа посредством множества великолепных дорогостоящих вещей повторена 300 лет спустя в романе Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби». Правда, здесь изобилие изначально чревато трагедией: свойство человека "Обрастать» вещами оборачивается ловушкой. В погоне за предметами, облегчающими быт и труд, легко забыть, что ни какая-нибудь одна изумительная уникальная вещь, ни обилие их не защитит нас от самой жизни. У Шекспира дом — тело, цветущее, если душа молода, и разрушающееся в старости, — схож с человеком, когда рушится он под ударами времени, судьбы. Иногда дух стремится покинуть своё пристанище даже раньше физической смерти, и, знаменуя это, вещи первыми рассыпаются, словно кирпичи при землетрясении.