До дальних пределов Индии донес он славу своего оружия, но вдохнуть новую жизнь в отживший эллинизм и ему было не под си­лу, он только раздул его в яркое, но быстро угасшее пламя (рис. 10, горельеф с так называемого саркофага Александра, или «Сидонскии саркофаг»). Открыв взорам современников страны Востока, Алек­сандр дал новую пищу умам греков, но вместе с тем в греческую жизнь пришли азиатские нравы и восточная страсть к внешнему блеску. Эллинизм был раздавлен упавшей на него тяжестью варвар­ских форм. Не устояло и искусство, только наука нашла себе в Алек­сандрии достойное убежище (331 г. до н. э.). 

Разделение царства после Александра еще в большей степени спо­собствовало усилению восточного влияния. Разврат стал обычным явлением даже среди простого народа. Общественная жизнь проте­кала, как и прежде, но это происходило не столько из сознания необ­ходимости порядка, сколько вследствие привычки.

С постепенным ослаблением ма­кедонского владычества в Греции проснулась надежда на освобожде­ние, которая привела, впрочем, лишь к слабым проблескам преж­ней славы (307 г. до н. э.).

Этолийским и ахейским городам удалось наконец заключить тесный союз (рис. 9, монета Этолийского союза) и завоевать Беотию, Афины и Лакедемон (284—281 гг. до н. э.), но потом это лишь послужило поводом к новым междоусобицам.

Затем Спарта, казалось, окреп­шая вследствие насильственного ее возврата к ликурговым законам, бы­ла побеждена Коринфом (222 г. до н. э.). Начались опустошительные войны ахейского союза, которые уда­лось прекратить Филиппу III Маке­донскому (216 г. до н. э.), принужден­ному в свою очередь римлянами к постыдному миру.

Только тогда Греции была объяв­лена свободной. Но было уже позд­но: судьба ее была решена (197 — 183 гг. до н. э.), Эллада пала уже на­столько, что не смогла воспользо­ваться этим даром, силы ее были полностью истощены.

В ней по-прежнему продолжа­лись внутренние раздоры, а римля­не тем временем покорили Македо-